В 1928 году агиттеатр «Синяя блуза» под руководством журналиста Бориса Южанина поставил театральное представление «Женский быт», в котором артисты настаивают на равноправии полов и, говоря о женщинах, заявляют, что «нужно чувствовать в них не забытых слуг, а стойких сотрудников, верных подруг». Текст выступления написал сценарист, журналист и поэт Яков Гольдберг, автор первого текста песни «Синий платочек». К Международному женскому дню Электронекрасовка публикует текст агитпредставления и иллюстрирует его поздравительными открытками, исходные файлы которых можно скачать, распечатать в ближайшей типографии и поздравить близких по почте или вручив лично.
На каждом заводе, в каждом учреждении
Читаются лекции о женском движении.
После лекций — речи, после речей — доклады
О том, что желать надо,
И о том, что не надо.
Женщин приветствуют всякие ораторы,
И кооператоры, и женорганизаторы,
Говорят насчёт равноправия и единства,
Насчёт охраны младенчества и материнства.
Насчёт общественных прачешных и столовых,
Насчёт порядков старых, насчёт порядков новых,
Словом, столько говорится слов, что ей-ей,
Хватило бы на тысячу «международных женских дней»,
И если бы этих пожеланий сбылась хоть половина,
То для женщин наступила бы не жизнь, а малина.
А вот этой «малины» как будто и невидно.
Это-то, товарищи, и обидно...
Кто ж виноват? Они или мы?
А ну-ка, подумайте, напрягите умы,
Поговорим, потолкуем, а впоследствии
Разберёмся, где тут причина, а где следствие.
Пример первый:
Муж на собранье выступает с докладом,
Сыплет фразами, слова несутся градом;
И все хорошие, умные слова
О том, что женщина завоевала все права,
Что довольно держать её под семейным игом,
Что пора открыть ей доступ к газетам и книгам,
Что пора ей разбить рабские цепи,
Словом, — не речь, а передовица в газете.
— Карл Маркс, мол, сказал то-то и то-то.
Бухарин не советует того-то и того-то.
Крупская предлагает, Клара Цеткин одобряет,
А Коллонтай — так та даже со слезами умоляет.
И по всем этим вышеизложенным причинам
Женщины во всём равны нам, мужчинам.
Кончил говорить. От Цеткиной и Бухарина
У него на лбу проступила испарина,
Провожают его аплодисментами, — и он, как герой,
Возвращается победителем к себе домой.
Но дома сразу оратор меняется
И куда все это равноправие девается.
Придирается к жене и за то, и за это:
— Почему суп не вкусен? Почему холодные котлеты?
Почему вешалка не стене не прибита.
Почему к штанам пуговица плохо пришита.
Жена на это отвечает несмело:
— Я, говорит, была на собрании женотдела.
А муж тотчас закипит, как самовар:
— Что? Женотдел? Твоё дело ходить на базар.
Я, мол, на собрании за вас распинаюсь,
О вашем равноправии денно и нощно стараюсь,
А вы вместо того, чтобы делом заняться,
Предпочитаете по женотделам шляться.
Только и знаете, что ушами хлопать,
А кальсоны мне не желаете штопать.
И слушает жена ни жива, ни мертва,
Как муж её борется за «женские права».
Такой борец за равноправие женское
Возьмёт себе девушку городскую, или деревенскую,
Оторвёт её от учёбы, от школы,
Оторвёт и от партии, и от комсомола,
Сделает из неё не то кухарку, не то скотницу,
Одним словом, при муже — домашнюю работницу.
И при этом ещё над ней издевается:
— Женщина, мол, ныне за человека считается.
Ты, мол, можешь и книжки читать,
Но мужу должна во всём угождать.
Одеваться, щеголять, словом — нравиться,
Ежели ты жена — будь красавица.
И, глядишь, в каком-нибудь клубе при заводе
Появляется женщина, одетая по «последней моде»,
Ходит, покачивается, точно в море шлюпка,
Надета на ней, как полагается, юбка,
А из-под юбки видны, извините, бока,
Потому как длина юбки всего три вершка;
Волосы от щипцов, словно войлок, перепалены,
Губы намазаны, брови насандалены,
А запах от неё — сплошной «о-де-калон»,
Хоть затыкай нос — и беги вон.
Подойдёшь к такой и скажешь: — Товарищ Катя,
Кто, мол, вас нарядил в такое платье?
Почему у вас из-под юбки видны колена?
Может быть, вы — двоюродная сестра Чемберлена?
Почему, мол, на вас такое «неглиже»,
Почему от вас воняет, как от треста Тэжэ?
А она отвечает: — Это, извините, мода...
Потому повсюду — от танцульки до завода —
Мужчины говорят, что без духов и пудры
Женщины — не женщины, а просто лахудры.
Вот так у женщин меняются нравы,
Если мужчина смотрит на неё, как на игрушку для забавы.
Перед нами ещё один вопрос стоит:
Скажите, наладим ли мы домашний быт?
Вот мы кричим: то, мол, надо, того не надо,
А избавили ли мы женщину от кухонного чада.
А что такое кухня? Всякий из нас знает,
Во что кухонная жизнь женщин превращает.
Вот, к примеру, три женщины живут в одной квартире.
Одна — работница не только на словах, но и на деле,
Ведёт активную работу в женотделе,
Другая со всеми законами знакома,
Она — выдвиженка и видный член месткома,
Третья — для всего цеха словно родная сестра,
Ребята её прочат в старшие мастера.
Казалось бы, лучших и искать не надо,
От них уж, наверное, дождёшься лада.
Однако стоит им только возле общей плиты собраться,
Минуты не пройдёт, все три начинают ругаться:
— Мне негде поставить мою сковородку...
— Зачем моим ножом режешь свою селёдку...
— Ты на плите заняла самое лучшее место...
— Прими свою кашу — мне негде поставить тесто...
— Я твое тесто выгоню к чертям взашей...
— А тебе чтоб подавиться твоей собственной кашей.
Сначала любезности идут на словах,
Потом, вдруг, неожиданно — «трррах»...
За «трахом», как водится — «бах»,
Потом — «ах, ах».
Летит сковородка,
За сковородкой — селёдка,
Каша вместе с тестом вылетают в окошко,
Собаки с перепуга лают, мяукают от страха кошки,
Жильцы в отчаянии рвут на себе волосы,
А жентройка, надрываясь, орёт не своим голосом
И — только один шаг остаётся до мордобития...
Это называется: женщина — «душа общежития».
Вам смешно? А мне вот не хочется смеяться,
Потому что, если по правде в этом разобраться,
То не женщина в этом виновата...
Винить надо нашего брата
Мужчину.
В самих себе мы должны искать причину
И кухонных дрязг, и пахучих помад:
Мы сами сеем в женской душе разлад
Тем, что не хотим идти с женщиной в ногу
И вместе с ней выйти на светлую, новую дорогу.
Товарищи, путь женщин был тяжёл и суров.
Чтоб улучшить его — мало хороших слов,
Мало митинговых речей и ораторских выступлений.
Кроме этого, женщины нуждаются в уважении.
Нужно чувствовать в них не забытых слуг,
А стойких сотрудников, верных подруг,
Нужно оторвать их от ухвата и корыта,
Приобщить к строительству нового быта.
Приобщённая женщина отжила свой век
И идёт к ней на смену — женщина-человек.
В электронной библиотеке Некрасовки, можно прочитать отдельные номера альманаха «Синяя блуза» и больше узнать о театральных агитпредставлениях 1920-х годов.
