Поэт и прозаик Александр Яшин прославился в 15 лет благодаря своим стихам. А в 37 стал самым молодым лауреатом престижной литературной премии советского периода за поэму «Алёна Фомина». По воспоминаниям литературоведа Льва Аннинского, первый гонорар Яшин потратил на пряники и папиросы односельчанам, а его мать не поверила в законность полученных денег, устроила ему допрос и планировала высечь.
Дмитрий Быков: «Самое удивительное, что Яшин к этому времени ― лауреат Сталинской премии, автор абсолютно просоветской и сделанной по всем канонам поэмы «Алена Фомина», которая была, наверно, одним из самых фальшивых произведений послевоенного советского эпоса, и вообще человек со всех сторон правильный: вологодский крестьянин, от которого ну никак не ожидали такого внезапного прорыва. Казалось бы, наш, свойский, войну прошел, ИФЛИ окончил, никогда не был ничем скомпрометирован. И тут на тебе, такая чудовищная история».
Фамилия «Яшин» — писательский псевдоним Александра Попова, который называл себя «выходцем из лесной глухомани», работал военным корреспондентом и посвящал некоторые стихи тем, кто покорял целину.
Некоторые литературоведы считают Яшина одной из ключевых фигур и основателей деревенской поэзии и прозы.
Карьера Яшина могла сложиться совсем иначе, если бы в его произведениях вдруг не появилась «правда о русской деревне», которую отказывались публиковать издательства. «Я слишком много стал понимать и видеть и ни с чем не могу примириться», — так он написал в своем дневнике. Опубликованный в «Литературной Москве» рассказ «Рычаги», возмутил советскую критику из-за представленных там образов колхозников.
Дмитрий Быков: «Это рассказ, который перебрасывает мост уже даже не в шестидесятые годы, не в зрелую оттепель, а в восьмидесятые, в роман Сорокина «Норма». Это, по большому счету, первый по-настоящему откровенный текст. И не о сельском хозяйстве ― сельское хозяйство там играет десятую роль, а о главной проблеме советского человека ― о его, страшно сказать, неискоренимом и губительном двуличии. Это первый текст, первая ласточка литературной оттепели».
Дело N. «Крестьянские Рычаги Александра Яшина». Документальный фильм, 2017
11 июля исполняется 50 лет со дня смерти Александра Яшина, произведения которого можно найти и заказать в электронном каталоге Библиотеки им. Н.А. Некрасова. Мы решили составить специальный дайджест из отрывков его лирических произведений 1918–1968 гг., а также цикла рассказов, посвященных Пришвину, — его любимому другу, по усадьбе которого Яшин любил гулять и вдохновляться.
Конец Галереи
***
Как речные трамваи в Химках,
Басовито мычат быки.
За домами, в конце порядка,
Ближе к берегу Юг-реки —
Молодежная танцплощадка,
А для школьников — Лужники.
(Из стихотворения «Я давно на родине не был...», 1918)
***
С новой запевкой на Новый год
Девка на лавке веревку вьет.
Косы у девки до полу, до пят,
В ковте булавки — головки горят,
Брошка на ковте, пуговки в ряд,
Цветики на ковте...
Добер наряд!
(Из стихотворения «Вологодское новогоднее», 1935–1936)
***
В полдень безветренный сводят с ума
Запахи чёбра и молочая.
А у подножья — балки, дома,
Крики летящих над Волгой чаек.
(Из стихотворения «Высота», 1942)
***
Если б ты в реку упала,
Я бы достал до дна,
Мне и морского вала
Сутемень не страшна.
Если б в тайгу, в берлогу
Зверь тебя уволок,
Я бы нашел дорогу
Даже из ста дорог.
К девятиглавому змею
Я бы просек пути,
Даже из рук Кащея
Смог бы тебя спасти...
(Из стихотворения «Если б ты в реку упала...», 1945)
***
Все не под силу:
Дом не выстроить,
Хорошей песни не сложить,
В нужде и в горе дня не выстоять
Как без друзей на свете жить?
(Из стихотворения «О дружбе», 1944–1946)
***
Золотистые горбушки
Срезал: это для детей.
Наособицу старушке
Вынул мякиш из ломтей.
Скосок свой, усы поправив,
Крупной солью посолил,
Всей своей семье и славы
И здоровья посулил.
(Из стихотворения «Свежий хлеб», 1947)
***
Все, кто болели, знают
Тяжесть ночных минут...
Утром не умирают,
Утром живут, живут...
Утро раздвинет стены,
Окна откроет в сад,
Пчелы из первой смены
В комнату залетят.
(Из стихотворения «Утром не умирают», 1954–1955)
***
С кем-то поссориться?
С чем-то расстаться?
На год на полюсе
Обосноваться?
Может, влюбиться?
О, если б влюбиться!
Что-то должно же
В жизни случиться.
(Из стихотворения «Лирическое беспокойство», 1961)
***
А я не тружусь?
Чуть брезжит рассвет —
Как дояр, сажусь
На свой табурет.
Как дояр —
Терпенья
Хоть отбавляй:
Ведро в колени
И — ну давай!
За словом слово
В строфу сую.
И впрямь корову
Сижу дою.
(Из стихотворения «Рогатый Пегас», 1968)
***
Грех на море пенять —
Рыбы вдоволь,
А все же
Золотую поймать
Не случалось,
Не можем.
Не всегда на обед
Апельсины
И дыни.
Неразменных монет
Тоже нет и в помине.
(Из стихотворения «Запасаемся светом», 1963–1964)
Краткая история дружбы Яшина с «богом русских лесов» Михаилом Пришвиным
(Из цикла рассказов «Вместе с Пришвиным», 1972)
Прогуливались по лугам и сравнивали жизнь цветов с жизнью человека
«Все что нужно человеку, то и цветам нужно, — раздумчиво говорил Михаил Михайлович, когда мы ходили по лугам. — Особенно верно это применительно к цветам домашним, комнатным, — продолжал он свою мысль, когда мы возвращались на дачу. Питание давайте им разное — полезен чай, сок лимона... Я даже водкой их пою... И во всем прочем тоже. Если человек долго не умывается, он запаршивеет. Так и цветок. Без омовения он совсем зачахнуть может. Дождь не только поит, но и умывает. Цветы очень чистоплотны, очень!»
Обсуждали крестьянского мужика Стёпу, который ходил с поднятой головой
«Помню я одного мужика, Степу Оганенка. Был он беден, многодетен, гнедка имел старого, слабого, обладавшего разве что четвертью лошадиной силы, и коровенку одну, а вилами мог обеспечить несколько деревень. Степины вилы славились легкостью, прочностью, красотой. <…> Степа по привычке всю жизнь ходил с высоко поднятой головой и даже в деревне часто спотыкался о камни, об изгороди, наступал посреди улицы на поросят и коз. Над ним смеялись, но беззлобно, говорили, что он не от мира сего, рассказывали про него всякие побаски и небывальщины. <…> Рассказал я Пришвину на прогулке о своем Степе, о том, как он всю свою жизнь в небо смотрел. Михаил Михайлович остановился, вгляделся в меня, задумался, при этом губы его в глубине усов и бороды сделали какое-то чмокающее движение, и заметил: «Ни земли, ни неба не видел ваш Степа Оганенок. Жалко мне его».
Сидели утром на садовой скамейке и караулили ворону
Утром мы с Михаилом Михайловичем сидели на садовой скамейке, я ждал, когда прилетит ворона, чтобы показать ему, какие чудеса творятся на нашей крыше. Ворона прилетела и, оглядываясь и неторопливо переступая с места на место, осторожно приблизилась к трубе, затем сразу взлетела на нее и резко юркнула вниз.
— Видали? — торжествуя, спросил я, словно все это было делом моих рук.
Пришвин не удивился — как сидел, чуть согнувшись и опираясь обеими руками на самодельную палку, так и остался сидеть, только заметил как бы между прочим:
— У нее там гнездо и три свежих яйца.
— И вы не ошибаетесь?
— Я предполагаю. Время!
— А что, если мне слазить, заглянуть?
— Загляните, если вас это интересует.
Мечты Яшина съездить на охоту с Пришвиным и хвастовство Пришвина трехствольным ружьем
«Что поделаешь, я не знал Пришвина молодым. Ни разу не ездили мы с ним на охоту, не коротали ночи у костра, не путешествовали вместе по белозерским лесам. Обо всем этом мы могли только разговаривать. А я все мечтал, что это еще будет, что все еще впереди. Однажды Михаил Михайлович показал мне свое трехствольное ружье — бокфлинт: два ствола дробовых двадцатого калибра, один нарезной для пули. Показывал и хвалился его удивительной легкостью.
— Для меня, — говорил он, — охота давно уже приобрела чисто спортивный интерес. Я не промысловик, не добытчик…»
Заявление Пришвина о ненависти к яблокам
«Яблоки я увидел и отведал впервые в жизни, когда мне было уже лет шестнадцать-семнадцать. До той поры перепадали и то не ежегодно, как и всем моим сверстникам-односельчанам, лишь дикие кислые и мелкие, как грецкие орехи, плоды с единственной яблони, раскинувшейся на нашей деревенской улице, в палисаднике Сеньки Каренка». <…>
И вдруг Михаил Михайлович Пришвин, царь зверей и птиц, бог русских лесов, заявляет, что ненавидит — ненавидит! — яблоки. <…>
— А я люблю яблоки! — говорю я. — Очень люблю.
Михайло Михайлович взглянул на меня сначала сбоку, потом еще более внимательно поверх очков, ну, думаю, сейчас что-то скажет особенное, — и сказал очень простое:
— Я тоже любил, пока они не стали для меня обязательными».
Воспоминания о «винной библиотеке» Пришвина
«Вот она где, пришвинская солнечная кладовая! Вот где хранятся его неисчерпаемые дневниковые богатства на каждый день за много десятков лет:
Купаж 1930 года...
Купаж 1940 года...
Купаж 1950 года...
Сгущенная энергия добра и красоты. Пришвинская государственная библиотека! Пришвинская кладовая солнца!»
Как Пришвин помогал выбрать имя сыну Яшина
Я решил позвонить Пришвину.
— Михаил Михайлович, сын родился.
— Знаю, мы уже поздравляли вас.
— Имени подобрать не можем.
— Да? Подумать надо.
— Нам уже штрафом грозят, — думали, да в сроки не уложились.
— Подумать надо! — Михаил Михайлович явно тянул, думал. — Есть два хороших имени, —наконец сказал он.
— Говорите!
— Первое — Дмитрий.
— Так! А второе?
— Второе... А может быть, лучше не сразу?
— Почему не сразу?
— Может быть, вы еще сами подумаете?
— Не понимаю вас.
—Тогда вот второе — Михаил.
— Спасибо, Михаил Михайлович, — говорю я. — Мы подумаем, — и вешаю трубку.
Яшин любуется Пришвиным на балконе и сравнивает его с Дедом Морозом
«Балкон Пришвиных также был всегда загроможден. Но в эту зиму его очистили. В любую погоду в середине дня Михаил Михайлович, одетый в шубу и валенки, закутанный в шерстяной платок, выбирался на балкон и ходил по нему из конца в конец, изредка останавливаясь, отдыхая. Красивая борода, усы и пышные стариковские брови его от мороза индевели, курчавились и были не просто седыми, а белыми. Когда сыпал снежок, Михаил Михайлович походил на деда-мороза».
