Про дуэль Пушкина с Дантесом 8 февраля 1837 года на берегу Черной речки (29-ю в жизни поэта, как утверждают некоторые исследователи), казалось бы, известно всё. Тем не менее, некоторые подробности до сих пор вызывают сомнения. Отсюда — разные интерпретации историков, реконструкции событий и даже баллистические исследования.
В Библиотеке имени Н.А. Некрасова подобрали 4 книги, которые можно найти и заказать в электронном каталоге, чтобы самостоятельно разобраться во всех существующих мнениях, обстоятельствах, ходе и последовательности событий того дня, а также последнего года жизни Пушкина.
Многолетнее исследование старшего научного сотрудника музея А.С. Пушкина, в котором автор анализирует разные источники, говорящие о событиях 1836 года. Пересматривает некоторые легенды того времени, связанные с дуэлью, пытается восстановить реальную картину событий. Добавляет новые материалы, документы и письма, которые «не могли быть в свое время учтены Щеголевым».
«Положение Пушкина было особенно мучительным потому, что он в эти дни оказался как никогда одинок. В самых близких ему домах не только принимали Дантеса, но и осуждали поэта за нетерпимость. Александр Карамзин, описывая позднее преддуэльные события, говорил: «Без сомнения, Пушкин должен был страдать, когда при нем я дружески жал руку Дантесу, значит, я тоже помогал разрывать его благородное сердце, которое так страдало, когда он видел, что враг его встал совсем чистым из грязи, куда он его бросил». Вскоре Пушкин почувствовал, что даже самые близкие ему люди готовы бросить камень в его жену».
Право на издание материалов дела было дано еще в 1900 году крупному государственному и общественному деятелю России Петру фон Кауфману, который возглавлял комитет Пушкинского лицейского общества. Материалы дела дают возможность не только разобраться в произошедшем между дуэлянтами, но и увидеть особенности судебной системы и процессуального применения норм писаного права в России XIX века.
«Криминалисты и судебные медики проводили баллистические исследования в виде эксперимента, когда по изготовленному манекену кавалергарда, одетому в мундир, были проведены прицельные выстрелы в пуговицу мундира из пистолета — поскольку одно время считалось, что Дантеса спасла от пули Пушкина пуговица мундира, от которой она рикошетировала, задев лишь руку, а позже некоторые полагали, что под мундиром Дантеса могла быть специальная защита типа кольчуги».
Много цитат из писем и дневников Пушкина, а также из воспоминаний и писем его современников, свидетельства зарубежных дипломатов. Все материалы собраны автором (историком литературы и пушкинистом) в 1916 году, дорабатывались после снятия цензурных ограничений. Также представлена авторская концепция событий.
«Итак, сердца Дантеса и Натальи Николаевны Пушкиной с неудержимой силой влеклись друг к другу. Кто же был прельстителем и кто завлеченным? Друзья Пушкина единогласно выдают Наталью Николаевну за жертву Дантеса. Этому должно было бы поверить уже и потому, что она не была натурой активной. Но были, вероятно, моменты, когда в этом поединке флирта доминировала она, возбуждая и завлекая Дантеса все дальше и дальше по опасному пути. Можно поверить, по крайней мере, барону Геккерену, когда он позднее, после смерти Пушкина, предлагал допросить Н.Н. Пушкину…»
Профессор Скрынников пересматривает все доступные документы и пишет собственное исследование событий дуэли. В примечаниях он называет себя «не пушкиноведом», но выражает мнение, что многие пушкиноведы не могут полноценно почувствовать историческую эпоху, подмечая этот «грешок» даже за Юрием Лотманом. Свое расследование он начинает с эпизода возвращения Пушкина из ссылки в Михайловском, затем анализирует его отношения с царем, будущей невестой и другими окружающими, стараясь при этом выявить и отбросить домыслы и основываться только на фактах.
«При сватовстве поэт размышлял о возможности рокового исхода, когда Натали останется блестящей вдовой. В последние дни жизни умирающий более всего заботился о том, чтобы репутация вдовы осталась незапятнанной. Любая женщина в ее положении ударилась бы в слезы. Но к удивлению друзей, Наталья вовсе не плакала. Это обстоятельство тревожило умирающего».
