Как жили, работали, о чем рефлексировали, что считали добром и с каким злом боролись представители разных профессий — можно узнать из «производственных романов». Особенно популярным этот жанр был в советские времена и считается уникальным изобретением той эпохи.
При этом сам термин придумал французский инженер и писатель Пьер Амп — автор цикла «Страда человеческая» о людях разных профессий, первое произведение которого (роман «Свежая рыба») было опубликовано в 1908 году. Его называли «поэтом промышленной расы» и автором, считавшим «трагедии станков напряженнее, чем трагедии спален».
Владимир Набоков как-то раз в одной из своих лекций цитирует небольшой отрывок из произведения советского писателя Сергея Антонова «Большое сердце» (1957):
Ольга молчала.
— О, — сказал Владимир, — почему ты не можешь любить меня так же, как я люблю тебя?
— Я люблю мою Родину! — ответила она.
— Я тоже! — воскликнул он.
— Но есть что-то, что я люблю еще больше, — продолжала Ольга, высвобождаясь из его объятий.
— И это?.. — поинтересовался он.
Ольга взглянула на него ясными голубыми глазами и быстро ответила: «Партия».
Существует мнение, что все это — пародия Набокова и никакого отношения к автору «Дела в Пенькове» и «Васьки» не имеет.
Роман являлся производственным не просто потому, что повествовал о производстве, но и потому, что он сам в идеале должен был быть встроен в систему общественного производства, сам что-то производить — производить человека.
Специфику новоизобретенного жанра связывали с «его идейной нагруженностью, встроенностью в марксистскую философскую парадигму <…> с присущим ей пониманием труда и производства».
Героями становились простые рабочие, которые наделялись всеми важными качествами советского человека. Антигероями — те, кто такими качествами не обладал и вместо безоговорочной любви к труду часто шел на компромиссы с собственной совестью в работе, не ставил знака равенства между «трудом» и «жизнью» и не очень-то заботился перерождаться в этом процессе в «нового человека».
Авторов «производственных романов» о формировании «правильного советского человека» обычно ждал успех, добро там всегда побеждало зло, читателям было интересно наблюдать, сравнивать или узнавать себя/знакомых/коллег.
Производственный роман — квинтэссенция советского искусства, высшая точка развития реализма. В идеале каждое произведение советского искусства должно быть производственным.
В электронном каталоге Библиотеки имени Н.А. Некрасова можно найти и заказать производственные романы — от классических до современных. Для примера мы подобрали несколько книг разных авторов, с которых можно начать знакомство с этим жанром.
Конец Галереи
Цемент. Федор Гладков
1925 год
Издательство «Художественная литература»
О восстановлении завода после Гражданской войны. Литературоведы называют этот роман первым «каноническим» представителем жанра.
Раньше он был небритый (усы — колечками), и копоть и железная пыль не сходили с лица (от этого казался смуглым), а теперь — бритый и скулы и нос сизы и шелушатся, обветренные полями. От него не пахнет уже гарью и маслом, и спина не сутулится от работы. Теперь он — только красноармеец в зеленом шлеме с алой звездой и с орденом Красного Знамени на груди.
Шел он, смотрел на завод, на горные разработки, на трубы, останавливался, думал и злился.
— До чего же довели, окаянные!.. Расстрелять мало мерзавцев… Не завод, а гроб…
В романе «Энергия» (1932–1938), где Федор Гладков пишет о строительстве Днепрогэса и других стройках пятилеток, можно встретить описания такого плана:
Молодой рабочий Иван сжал дрель. Почувствовав прикосновение металла, он пришел в возбуждение, и острый холодок пробежал по его телу. Оглушающий рев отбросил от него Соню. Она положила руку ему на плечо и потрепала волосы за ухом… Она глядела на него, и маленькая кепка с выбившимися кудряшками неудержимо притягивала его к ней. Казалось, обоих молодых людей ударило током в один и тот же момент…
Кофемолка. Михаил Идов
2009 год
Про молодую семейную пару из Нью-Йорка, решившую открыть кафе для интеллектуалов в духе венских традиций.
Кафе, если вы не планируете превратить его в сеть, априори менее прибыльно, чем другие виды розничной торговли, не говоря уже об инвестиционных фондах, недвижимости, импорте, экспорте, продаже наркотиков, программировании, присмотре за кошками или мелком воровстве. <…> Уютная кофейня — не занятие для человека, ждущего стабильного вознаграждения за размеренные усилия. Это занятие для любителя самих усилий. И кофе.
Три минуты молчания. Георгий Владимов
1969 год
Полностью и без цензуры роман был издан спустя 35 лет. Герой — бывший моряк Сенька, страдающий от бессмысленности жизни.
...Человек помнит — когда ему было трудно. Как он голодал. Валялся в окопе. Как делили цигарку на троих и ему оставили бычка. А когда он жил в теплой квартире, с ванной и унитазом, это прекрасно, черт дери, а вспомнить нечего…
Бруски. Федор Панферов
1931 год
Издательство «Художественная литература»
Роман в четырех книгах о коллективизации, представителях новой деревни, мире собственников, о становлении коммуны «Бруски».
Яшка ниже склонил голову, левой рукой обнял вздрагивающие плечи Стешки, спросил:
— Не пойдешь?
— Пойду, — тихо ответила Стешка и еще тише добавила: — Дрожу вся.
Яшка, сияющий, глянул на матушку. Матушка в обиде дернула за рукав батюшку, батюшка отмахнулся, разлил в улыбке толстые губы:
— Новые времена теперь… не тревожь…
— Верно, батюшка, — подхватил Николай Пырякин, — по-своему ведут жисть.
Сватья засмеялись, заговорили.
Кто-то потребовал свечей к иконам. Маркел полез в карман — он староста церковный, — достал огарышек, подал.
— Ээ-э-э-э-х, таскал, таскал, — упрекнула Анчурка, — а теперь богу — на!
— Бог не побрезгует…
Растратчики. Валентин Катаев
1926 год
Издательство «Советский писатель»
О главбухе и кассире, потративших 1300 казенных рублей на поездку в Ленинград, алкоголь, карты, рулетку и девушек.
— Да кто же бежит?
— Растратчики же и бегут. Дело ясное. Садятся с казенными суммами на извозчика и едут. А куда они едут — неизвестно. Надо полагать, по городам едут. Например, я сегодня такую критику вычитал, что за октябрь месяц кругом по Москве из различных учреждений не менее как полторы тысячи человек таким образом выехало.
— Да… — заметил главный бухгалтер, разглядывая кончик тлеющей ягодкой малины папиросы и выпуская из ноздрей дым. — Н-да…
В своем романе «Время вперед!» (1980), названном стихотворной строкой из «Марша времени» Маяковского, Катаев напишет о строителях Магнитостроя начала 30-х годов.
Даю триста пятьдесят, и если хоть на один замес меньше — рвите с меня голову...
Идти вперед всегда вовремя.
Горе одному. Николай Дубов
1985 год
Издательство «Молодая гвардия»
Роман в двух книгах: «Сирота» и «Жесткая проба». История детдомовского мальчика, которому плохо и грустно жить без родных людей. Когда он становится молодым рабочим — трудолюбивым, честным, находит друзей, — все у него становится хорошо.
В газетах и книжках он читал о ребятах, как они, окончив школу или ремесленное, идут на завод, как поначалу немножко там ошибаются или бедокурят — проедают, например, зарплату на конфеты, — а потом очень быстро исправляются, становятся передовыми, гордыми и счастливыми. Алексей заговаривал о таких книжках с товарищами, они, смеясь, отмахивались — «мура!», проверял себя, но ничего похожего не получалось и у него.
Волосы Вероники. Вильям Козлов
1984 год
Издательство «Советский писатель»
Любовь, самокопание, люди разных поколений, романтика труда, дружба, любовь.
С завтрашнего дня начинается отпуск. Сяду на первый попавшийся поезд и укачу куда глаза глядят, лишь бы подальше от этого пекла!
Варя лежит на тахте с учебником в руках, а я чиню молнию у вместительной сумки. Ни черта не получается! В сердцах швыряю сумку на пол. Варя отрывается от книжки, бросает на меня насмешливый взгляд. Я иду на кухню, достаю из верхнего ящика тумбочки отвертку и начинаю привинчивать вылезшие наполовину из гнезд шурупы оконного шпингалета.
— А чего бы тебе, па, не поехать к дяде Феде? — слышу я из комнаты голос дочери.
Мне хочется сказать, что это не ее ума дело, куда мне поехать, но, если поразмыслить, совет не так уж плох…
Сказание о директоре Прончатове. Виль Липатов
1969 год
Издательство «Молодая гвардия»
История из жизни старшего инженера сибирской сплавной конторы, который считает себя единственным достойным кандидатом на место умершего директора предприятия.
— Никому не отдам сплавконтору! — сказал Олег Олегович и звучно чакнул зубами, как пес, который ловит на себе блох. — Землю буду есть, голову положу, спать месяцами не буду…
Иду на грозу. Даниил Гранин
1963 год
Действие происходит в конце 50-х, главные герои — ученые-физики, занятые вопросами судьбы человечества и собственными жизнями. Произведение эпохи «оттепели», которое обвиняли в пессимизме.
В этом мире хорошо только подлецам: им не в чем разочаровываться, они живут без иллюзий, они считают всех подлецами и редко ошибаются.
В этой стране любви, куда она попала, существовали необъяснимые законы — вот рядом славный человек, а полюбить его невозможно ни при каких обстоятельствах.
Печальный детектив. Виктор Астафьев
1986 год
Бывший оперативник уголовного розыска, инвалид на пенсии, остался в 42 года один в пустой квартире — без жены и дочки (ушли от него) и близких родственников (они умерли). Герой заботится о людях вокруг, задается разными вопросами и разговаривает сам с собой.
Легко сказать — застрелить! Но как это трудно сделать. Стрелять-то ведь надо в живого человека! Мы запросто произносим, по любому случаю: «Так бы и убил его или ее...» Поди вот и убей на деле-то.
По мнению Сергея Морозова, эта «чернушная» повесть (и милицейский детектив) Астафьева подвела итог «процессу разложения линии производственного романа», поскольку всего лишь «воспроизводит штампы производственного романа, повествуя о деятельности в определенной сфере». А тот факт, что герой становится инвалидом, «символизирует окончательную замену социального оптимизма первых советских романов беспросветным пессимизмом».
