3 октября — день рождения поэта Сергея Есенина. Наивный и простодушный рубаха-парень, пьяница и хулиган, равнодушный к критике деревенский самородок... Все эти и другие мифы о поэте можно стереть из своего сознания, а еще узнать несколько версий смерти поэта — с помощью книги «Сергей Есенин» (АСТ; О. Лекманов, М. Свердлов), написанной три года назад к его юбилею.
В электронном каталоге Библиотеки имени Н.А. Некрасова можно найти и заказать разные произведения Сергея Есенина, а также работы исследователей его творчества.
Мы решили почитать в этот день воспоминания родных и друзей поэта, чтобы составить неакадемический портрет автора.
Конец Галереи
Любил читать и смеяться
Как всегда, он почти не говорил со мной, а читал или говорил с матерью. Однажды мы остались с ним вдвоем, он читал, я была уже в кровати. Громкий хохот Сергея заставил меня подняться. Он хохотал до слез, я удивленно глядела на него, в избе никого не было. В это время вернулась мать и немедленно приступила с допросом:
— Ты что смеешься-то?
— Да так, смешно, — ответил Сергей.
— И ты часто так смеешься, один-то?
— А что? — спросил Сергей.
— Вот так в Федякине дьячок очень читать любил, все читал, читал и до того дочитался, что сошел с ума. А отчего? Все книжки. Дьячок-то какой был!
Сергей засмеялся.
(Екатерина Есенина)
Хорошо одевался; называл «голубушкой», если раздражался
Характер у Сергея был неровный, вспыльчивый. Но, вспылив, он тотчас же отходил — сердиться долго не мог.
Сергей был опрятным человеком, по утрам подолгу полоскался в ванной и очень часто мыл голову. Любил хорошо одеваться, и его нельзя было застать неряшливо одетым в любое время дня. Эту же черту любил и в других людях, особенно в окружающих его.
У нас никогда не было лишних похвал, таких слов, как «милочка», «душенька», а слово «голубушка» чаще произносилось в минуты раздражения. Но вот подойдет Сергей и мимоходом, молча положит свою руку тебе на шею или на плечо, и от прикосновения этой руки становилось так тепло, как не было нам тепло ни от каких ласковых слов.
(Александра Есенина)
Иногда просил сжечь свои рукописи
В сентябре 1925 года пришел с большим белым свертком в восемь часов утра, не здороваясь, обращается с вопросом:
— У тебя есть печь?
— Печь, что ли, что хочешь?
— Нет, мне надо сжечь.
Стала уговаривать его, чтобы не жег, жалеть будет после, потому что и раньше бывали такие случаи, придет, порвет свои карточки, рукописи, а потом ругает меня — зачем давала. В этот раз никакие уговоры не действовали, волнуется, говорит: «Неужели даже ты не сделаешь для меня то, что я хочу?»
Повела его в кухню, затопила плиту. И вот он в своем сером костюме, в шляпе стоит около плиты с кочергой в руке и тщательно смотрит, как бы чего не осталось несожженным. Когда все сжег, успокоился, стал чай пить и мирно разговаривать.
(Анна Изряднова)
Читал маме вслух свои стихи
Теперь стала широко известна фотография, на которой Сергей сфотографирован с мамой за этим самоваром. Снимок был сделан в Брюсовском переулке в марте 1925 года. Мама тогда приезжала навестить нас, и Сергей читал ей поэму «Анна Снегина», над которой он в то время работал. Она, как всегда, слушала чтение Сергея с затаенным дыханием, не перебивая его, ни о чем не расспрашивая. Неграмотная, она отлично понимала стихи сына и многие из них запоминала во время его чтения.
(Александра Есенина)
Не хотел обсуждать свои стихи
В 1925 году это было его первое публичное выступление в Москве.
Вместительная комната Союза писателей на третьем этаже была набита битком. Кроме перевальцев «на Есенина» зашло много «мапповцев», «кузнецов» и других.
Но случилось так, что прекрасная поэма не имела большого успеха.
Кто-то предложил обсудить.
— Нет, товарищи, у меня нет времени слушать ваше обсуждение. Вам меня учить нечему, все вы учитесь у меня, — сказал Есенин.
Потом читал «Персидские мотивы». Эти стихи произвели огромное впечатление. Есенин снова владел всей аудиторией.
(Василий Наседкин)
Сделал предложение в поезде и женился на остановке в Вологде
В июле 1917 года Есенин совершил поездку к Белому морю… он был не один, его спутниками были двое приятелей и Зинаида Николаевна.
Уже на обратном пути, в поезде, Сергей Александрович сделал матери предложение, сказав громким шепотом:
— Я хочу на вас жениться.
Ответ: «Дайте мне подумать» — его немного рассердил. Решено было венчаться немедленно. Все четверо сошли в Вологде. Денег ни у кого уже не было. В ответ на телеграмму — «Вышли сто, венчаюсь» — их выслал из Орла, не требуя объяснений, отец Зинаиды Николаевны. Купили обручальные кольца, нарядили невесту. На букет, который жениху надлежало преподнести невесте, денег уже не было. Есенин нарвал букет полевых цветов по пути в церковь…
Вернувшись в Петроград, они некоторое время жили врозь, и это не получилось само собой, а было чем-то вроде дани благоразумию. Все-таки они стали мужем и женой, не успев опомниться и представить себе хотя бы на минуту, как сложится их совместная жизнь.
(Татьяна Есенина)
Заставлял детей читать свои стихи и не дарил им подарки
Увидев на столе какие-то детские тоненькие книжицы, почти всерьез рассердился: «А мои стихи читаете?» Помню нашу с сестрой растерянность. И наставительное замечание отца: «Вы должны читать и знать мои стихи».
Когда он ушел, толпившиеся внизу соседки многоголосо стали выяснять, что он принес нам в подарок. Однако подарков, к общему негодованию, не было. А тем, кто особенно возмущался, мать дала по этому поводу категорическое разъяснение: «Есенин подарков детям не делает. Говорит, что хочет, «чтобы любили и без подарков».
Четко осталась перед мысленным взором сцена, когда в нашей столовой между отцом и матерью происходил энергичный деловой разговор. Он шел в резких тонах. Содержания его я, конечно, не помню, но обстановка была очень характерная: Есенин стоял у стены, в пальто, с шапкой в руках. Говорить ему приходилось мало. Мать в чем-то его обвиняла, он защищался… Несколько лет спустя, впервые прочитав строки:
Вы помните,
Вы всё, конечно, помните,
Как я стоял,
Приблизившись к стене,
Взволнованно ходили вы по комнате
И что-то резкое
В лицо бросали мне...—
я наивно спросил маму: «А что, это о том случае написано?» Мать улыбнулась.
(Константин Есенин)
Любил свои часы и иногда разговаривал с ними
Дункан, увидев меня, приветливо взмахнула рукой, в которой что-то блеснуло. Взлетев по двум маршам мраморной лестницы, остановилась передо мной все такая же сияющая и радостно-взволнованная.
— Смотрите, — вытянула руку. На ладони заблестели золотом большие мужские часы. —Для Езенин! Он будет так рад, что у него есть теперь часы!
Айседора ножницами придала нужную форму своей маленькой фотографии и, открыв заднюю крышку пухлых золотых часов, вставила туда карточку.
Есенин был в восторге (у него не было часов). Беспрестанно открывал их, клал обратно в карман и вынимал снова, по-детски радуясь.
— Посмотрим, — говорил он, вытаскивая часы из карманчика, — который теперь час? — И удовлетворившись, с треском захлопывал крышку, а потом, закусив губу и запустив ноготь под заднюю крышку, приоткрывал ее, шутливо шепча: — А тут кто?
(Илья Шнейдер)
Любил петь по вечерам грустные песни, ездить в деревню и носить хорошие рубашки
Любимая его песня: «На горе стоит ольха, под горою вишня, парень девку полюбил, она замуж вышла...» И столько грусти было в этом. Мы подолгу с ним распевали, негромко, лирично, в полутьме. Еще он очень любил половецкие пляски из «Князя Игоря». Тут уж мы изображали целый оркестр...
В этой коммунальной квартире, где, кроме них, жили рабочие, его очень любили. Он обладал каким-то особым обаянием, был ласков, сердечен, для каждого у него было свое словцо.
Есенин очень любил свою деревню. Бывало, заскучает: «Эх, поеду, поживу там недели две — город надоел, хочется на природу». Уедет и... через три дня возвращается. «Сережа, ты что? Что случилось?» — «Э!» — махнет рукой. Трех дней ему было достаточно. Умом, сердцем, кровью любил деревню, а был городским человеком. Любил хорошие рубашки, одевался у лучшего портного Москвы.
(Анна Никритина)
Дорожил поэтом Орешиным и защищал его перед Маяковским
Когда Маяковский пытался привлечь Есенина к сотрудничеству в журнале, тот, по свидетельству Н. Асеева, «с места в карьер запросил вхождения группой». (Разговор происходил в кафе на Тверской незадолго до смерти Есенина.)
— Бросьте вы, — говорил Маяковский, — ваших Орешиных и Клычковых! Что вы эту глину на ногах тащите?
— Я — глину, а вы — чугун и железо, — отвечал Есенин. — Из глины человек создан, а из чугуна что?
— А из чугуна памятники! — парировал Маяковский, но переубедить собеседника не смог.
(Исаак Эвентов)
